«Афганистан». 3 парашютно-десантная рота в 1980 году.
«Боевые заметки». Подробной хронологии событий я не составлю. Записей никаких не делал, дневников не вел. Поэтому правильней будет изложить личные впечатления и наблюдения эпизодами.
В начале января 1980 у меня вышел конфликт с комботом 3 ПДБ. В результате все закончилось переводом в 3 ПДР и уничтожением моего наградного листа.
Мы стояли отдельно, охраняя подступы к аэродрому и расположению дивизии. Саша Куиш вечером построил 7 роту и сказал пару прощальных слов. Передо мной стояла рота, которой я посвятил 4 года своей жизни: 96 рабочих часов в неделю, стрельбы днем и ночью, маршброски, прыжки, учения, наряды. И гвардейцы- 8 призывов. Они изменялись на моих глазах. Передо мной стояли полсотни гвардейцев, измученных отсутствием сна и холодом. Многих я видел в последний раз.
После моего перевода 7ПДР пошла в рейд и моя машина подарвалась на фугасе. Боекомплект детанировал. Всё что осталось от первого отделение 3 взвода – 6 человек и комсомолеца полка собрали в один мешок. Возможно, если бы я силел за рычагами, не поймал бы мину. Вообщим мне судьба дала шанс.
Я находился в 3 роте безвыездно с января по ноябрь 1980, не считая 2 кратковременных пребываний в медсанбате. За этот период подразделение принимало участие в крупных операциях в провинциях, прилегающих к Кабулу: Вардак, Парван, Баглон, Лагман, Бамиан. Все остальное время рота несла боевое дежурство по обороне аэродрома Кабул и Джелалабад. Взвода привлекались к работе по караванам на МИ-8, усиление экипажей на Ми-24, ночное дежурство в Кабуле.
Условие «проживания» вначале были очень плохими. Спали на земле, укрывались тентами БМД, первый месяц молодых заедали вши. За весь Афганистан спали не больше 4 часов в сутки. Кормили от ПХД, зачастую хлеб гнилой и испорченные консервы. Но все надеялись на скорый вывод.
В первый рейд рота пошла в составе батальона с наступлением весны 1980. Доехали до района, роты разошлись по своим направлениям. Мы двигались бронеотрядом по долине. Преодолели мелкую речку и остановились. Впереди слева в 2 км от нас начинался изогнутый горный хребет. По нему поднималась наверх, спешившись цепочкой, 1 рота. На самой вершине расположились оборудованные позиции духов, было заметно движение вооруженных людей. Предупредить наших невозможно - нет связи. Поддержать огнем – расстояние не позволяет. Солдатов – командир роты безнадежно смотрел в прицел снайперской винтовки. Я ему посоветовал - Юра, давай артиллерию. Командир самоходки,– молодой лейтенант, ждал приказа. Первый выстрел - недолет. Второй - перелет взорвался в ауле. Третий точно по позициям духов. Несмотря на мои уговоры,- еще пару выстрелов. Солдатов скомандовал: - Прекратить огонь. Ну и этого хватило. Наши развернулись в боевой порядок, а духи стали разбегаться. В 1 роте потерь не было.
Вечером батальон сосредоточился в долине. На берегу речки. Меня подозвал комбат Станкевич. - Берешь взвод и выдвигаешься в дозор (и указал) на ту вершину. Я прикинул, это 10 км как минимум. Переспросил, указывая на ближнюю вершину (1-2 км), но он поправил: - На следующую. Это была абсолютно бессмысленно тащиться за 10 км, не имея возможности прикрыть батальон в долине. Возможно, Станкевич плохо сориентировался в пространстве. Но приказ надо выполнять.
Я поднял взвод, взяли пару ночных приборов и стали подниматься. Быстро темнело. Ночь была безлунная. До указанной высоты, по моим расчетам, мы должны добраться до рассвета. Во время восхождения связист доложил, что пропала связь. Для меня это означало,- действуем по обстановке. Через час мы достигли первой вершины.
На пяточке организовали круговую оборону, раскидали камни, передавили скорпионов. Отдыхающая смена расположилась на отдых. Вдруг кто-то крикнул – противник. Все разбежалась по бойницам. Я взял НСПУ. В полной темноте на нас развернутой цепью двигались силуэты людей с оружием. Все ждали команды на открытие огня. Вдруг кто-то увидел, в прикладе мелькнул просвет - АК-74. У духов еще таких не было. - Наши. Окликнули, точно свои.
Взвод Игнатьева, запыхавшись, добрался до нас и все свалились от усталости. - Комбат послал вернуть наш взвод обратно. Видимо, Станкевич решил исправить ошибку. Спустились. До рассвета оставался час. Я сел на место оператора в башню, надел шлем, поднял орудие и, уткнувшись головой в прицел, заснул. Меня разбудил разговор в шлемофоне. Кто-то спросил спокойным голосом: - Сколько их? - Наверное, тысяча есть. Я посмотрел в прицел. Батальон по всем вершинам окружали вооруженные люди, которые стояли на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Сосчитать их невозможно.
Мы запустили двигатели, и батальон вытянулся колонной, и выехал из района без единого выстрела. К счастью, тогда еще мин не было. Мы мирно разошлись. Охрана Кабульского аэродрома.
Первое время 1 ПДБ менял 3 ПДБ на позициях по охране аэродрома. Но затем мы расположились на постоянное место на позициях в центре, а 3батальон ушел ближе к границе. Весной на аэродром прибыла авиабаза, и рядом с нами раскинулся большой лагерь.
Вся рота размещалась в одной большой палатке. Офицеры расположились отдельно. Между опорами моста опустили тенты от БМД, и получилась комната. Поставили кровати. Рядом начальник разведки полка построил маленькую баньку для начальства. Дежурили по ночам. Днем занимались боевой подготовкой: отрабатывали маневры в горах, пристреливали оружие. Однажды с Мишей Игнатьевым на спор соревновались, кто быстрее заберется на вершину горы, которую он прозвал Джамалумгма, но оба увязли по пояс в снегу.
Любимое развлечение – стрельба. Я постоянно тренировался с ПМ стрелять навскидку. Бывало, делал до сотни выстрелов в день. Банки, змеи, все, что можно продырявить. Пистолетных патронов получить было трудно, так как в рейдах их не применяли, и тяжело было списывать. В день рождения Миша мне подарил цинк патронов. 700 штук хватило мне на неделю.
Ночью с направления ДСК (домостроительный комбинат) двигалась легковая машина. Машину задержали. Там были 3-е вооруженных афганцев. Но кто они? не разобрать. Переводчик был в полку. Надо ехать в штаб полка. Я послал Журавлева на БМД сопровождать, а сам сел к афганцам на заднее сидение. Для безопасности достал Ф-1 и выдернул чеку. От страха у них были рты открыты всю дорогу. Так и ехали до полка. После беседы с переводчиком выяснилось, что это представители правящей партии решили провести патрулирование. Когда я их отпустил, они бежали по колено в грязи без остановки.
Игнатьев и Солдатов убыли в полк на совещание, а я после ночного дежурства остался в роте и отдыхал. Молодой офицер Боря Байтулин сидел напротив на кровати, рассказывал о себе. Я достал пистолет, из висящей на ножке кровати кобуры, скинул предохранитель и стал наводить на Байтулина. Потом скомандовал: - Боря, медленно 3 шага вперед. Сделал 2 выстрела. На кровать Бори упала большая змея с отстрелянной головой. Подобные вещи повторялись еще несколько раз в разных ситуациях. Из «под моста» мы перебрались в маленькую палатку.
К нам в гости заходили летчики. Один из них – лейтенант Ваня, летал на МиГе, был завсегдатай. Мы учил его каратэ. Он быстро освоил стойки, передвижения, блоки, удары. И даже делал ката. Однажды мы посвятили его в десантники, как прилежного ученика и вручили тельник. От радости его распирало. Он с криком,- «Ребята, я сейчас» убежал. Мы посмеялись, а зря. Через некоторое время с аэродрома поднялся МиГ, пролетел на малой высоте, и над нашей палаткой сделав свечку. От грохота все рухнули на землю. Я выскочил из палатки и стал махать ему кулаком.
У меня заболел зуб. Пришлось отправиться к зубному врачу на авиабазу. Врачом оказалась молодая девушка. Пригласила меня в гости.
После рейда я был свободен от дежурства, решил воспользоваться приглашением и что-нибудь принести. С этой целью предложил Журавлеву поехать за виноградом. Журавлев сел за руль Урала, и мы поехали через перевал, в ближайший поселок к виноградникам - Паймунар. Шура остановился на дороге и остался с автоматом у машины. Я с ведром пошел к домам. Стучал в двери, но никто не открывал. Вдруг из ворот выходят десяток духов. У меня нет автомата, а в обойме всего 2 патрона. Журавлев далеко и не сориентируется.
Старший подает мне руку и начинает сжимать. Продолжалось это долго, но я его передавил. Он меня похлопал по плечу и послал одного за виноградом. К машине я шел с опаской,- будут стрелять или нет? Но они не знали, сколько людей в машине. Наверное, это меня спасло. (Позже двое из разведроты пришли сюда за виноградом и были расстреляны).
В гости я пришел с панамой полной винограда. 4 молодых девушки работали на базе и жили в вагончике. Напоили чаем. Хорошая домашняя обстановка. На столике стояла магнитола, чистая скатерть. Вспомнился дом и цивилизация. Хорошо посидели. Вечером пошли смотреть кино, кинопередвижку. Я стал заходить в гости регулярно.
Однажды девчата признались, что им стало легче жить. - На базе много спирта. Пьяные мужики постоянно домогаются, пытаются залезть в окна, ломают двери. А с моим появлением все прекратилось. Как увидят десантные ботинки перед дверью, вагончик обходят стороной.
Вскоре на авиабазе появился новый начальник штаба. Приказал десантников не пускать. Огородиться от нас колючкой. Но что такое проволока – не препятствие. Вечером я пошел в гости и взял с собой начальника ПХД батальона Толика Волошина. Мы посмотрели фильм. Я ушел на дежурство в роту, а Толик провожал девушек и нес стулья в вагончик. Его догнал начальник штаба с охраной и попытался задержать. Толик их накатил.
На следующий день комполка Шпак собрал совещание офицеров полка и возмущался: - Кто сломал челюсть (двойной перелом) начальнику штаба авиабазы?
Вечером я сидел и пил чай в гостях. В вагончик постучали. Фая открыла дверь. Перед входом стоял полковник – начальник авиабазы в светлом летном комбензоне и за ним 10 офицеров. Кто-то выкрикивал: -Товарищ полковник, если что, мы здесь. Полковник зашел в вагончик и сел напротив меня. Ему налили чай. Я достал пистолет и выдернул обойму: - Патронов нет, можете не бояться. Выпивший полковник смотрел на меня в упор и повторял: - Мои летчики двоишники. Ты мне скажи, вот почему тебя они пускают, а моих летчиков не пускают? С полковником мы подружились, позже я заходил к нему в гости. Итогом нашего общения было разрешение 3 ПДР регулярно мыться в бане на авиабазе. Что мы систематически стали реализовывать. Иногда даже удавалось доставать продукты. Готовили пильмени и окрошку.
1 ПДБ перебросили в Джелалабад на охрану аэродрома и расположили вокруг повзводно.
Я с Мишей Игнатьевым (справа) на позиции 3 ПДВ 3 рота расположилась между дорогой и аэродромом по всей длине. Байтулин и Игнатьев по краям, я со 2 взводом в центре, перед бомбоскладом.
Ночью дежурили, под утро спали под самодельным навесом из камыша, ходили купаться на платину, которую сами соорудили из небольшого ручья, бегали кроссы. Жара днем стояла за 40. Ночью воздух оставался горячим.
Во 2 взводе ночью выставлялось 2 поста по 2 человека. Устанавливали в сложных местах сигнальные ракеты и растяжки или просто таблички «МИНЫ». От каждого поста я протянул провод и завел в палатку, Привязал банки с разным количеством камней. Меня оповещали с каждого поста нажатием на кабель. Провели свет в палатку. Ночью не спали. Там мне удалось перечитать всю библиотеку авиабазы.
Взвод Байтулина совместно с соседним взводом 2 роты удачно отбил ночную попытку прорыва духов к аэродрому. Наутро в камышах нашли 8 трупов и оружие.
Боря рассказывает, как взвод на этой позиции ночью отбил атаку духов.
Игнатьев убыл в отпуск. Сержант Савин остался за командира. Днем со стороны апельсиновой рощи, напротив 3 взвода, послышались длинные автоматные очереди. Савин вызвал меня по рации: - Двое со 2 роты ушли в посадку. Там слышна стрельба. - Объяви боевую готовность, я выезжаю.
Вышел на дорогу, остановил афганский автобус, Дверь открылась. В автобусе громко разговаривали. Я зашел в салон и сразу произнес: - Самуе шахре аш Пакистан? (что означало: вы с Пакистана?) Все стали отрицательно стали махать руками. (испугались) Водителю приказал ехать. Доехал до позиций 3 взвода. Сава уже ждал меня на дороге. Мы вдвоём пошли в посадку. Цитрусовые деревья были высажены строго по линии.
Через несколько рядов обнаружили убитого. Он лежал на спине, руки были согнуты в локтях. Расстрелян в упор, в живот. Кишки вывалились наружу. Ремень с подсумком был отброшен в сторону.
В 20 метрах дальше за кустом лежал второй. Комбез на нем разорван, оторваны пуговицы, Крючок пряжки на ремне вырван. Видимо, он дрался. Расстрелян с дистанции. Все тело пробито как решето от ног до головы. Рука сжимает кулак, пробитый пулей. Мы разжали руку, там была скрутка афганей.
Сава рассказал, что эти двое недавно прибыли из Союза во 2 роту. Во взводе офицера не было. Решили поторговать патронами, предварительно их сварив. Итог был печальный. Мы вернулись в расположение. Я доложил по рации комбату. Про деньги не стал говорить.
Эта история стала прототипом целого спектакля, который поставил Сава во время проведения импровизированного концерта в роте. Сержант Савин (слева) и я. Во время рейда. Провинция Вардак
Перед каждым рейдом отрабатывали порядок движения, взаимодействия, пристреливали оружие. Обычно новое пополнение привыкало с трудом. Некоторые теряли сознание и падали, пена шла ртом. Таких оставляли на базе первое время. Для них это была трагедия.
Молодой снайпер Дашкин в своем первом рейде.
Я был в первом взводе. Ко мне подвели русского в гражданской одежде - Ищет старшего. Это был кто-то из разведки. - У нас состоятся переговоры с главарями банд на мосту, рядом с вами. Можете нас прикрыть. - Я могу развернуть взвод. - Взвод не надо. Одного снайпера достаточно. - Я сам посмотрю.
Зашел в окоп и взял СВД. На мосту начиналось движение. Съехались несколько Тайота - пикапов, увешанных вооруженными людьми. Среди них маячили несколько наших. Пока я подбирал место для стрельбы, случайно задел курок. Патрон был в патроннике, чего я не знал. Прозвучал выстрел. На мосту засуетились, а вскоре разъехались. Ко мне подошел тот же незнакомец. -Спасибо за помощь, вовремя выстрелили.
Командир роты-Солдатов привел молодого лейтенанта Сальникова Николая - Новый командир взвода. Проведи с ним занятия. Я вечером пришел во взвод Сальникова. - Коля, первую ночь я организую дежурство. Ты ходишь за мной и наблюдаешь. Вторую ночь ты организуешь дежурство, я хожу за тобой и подсказываю. Третью ночь я сплю, ты организуешь дежурство.
Но третью ночь спать мне не пришлось. Среди ночи начали раздаваться одиночные выстрелы СВД. Я поднялся, вышел на позиции. На бруствере лежал Коля и стрелял одиночными. - Что ты делаешь? - Там передают сигналы. Впереди были видны мигания огней. Я собрал взвод и положил к бою. - Цель - мигающие огни, уничтожить. В течение минуты взвод вел огонь из пулеметов, гранатометов и автоматов. Коля наивно спросил: - А вдруг там кто-то есть? - Если там кто-то остался, ему крупно повезло.
Техника 1 ПДБ возвращалась своим ходом в Кабул. Личный состав перебросили самолетами. Во время марша колонна попала в засаду. Первую машину 1 роты подорвали. Погибли два человека. Были раненые, те, кто находился в ГАЗ - 66. Колонну вел Войцеховский. Ситуация была безвыходная.
Командир полка обвинил его в трусости. Вадим в дальнейшем постоянно старался искупить свою «вину». Постоянно рисковал. Он стал комбатом, а через год погиб, пытаясь восстановить связь с ротой, попавшей в окружение во время рейда.
Комбат 3 ПДБ Вадим Войцеховский
Меня определили старшим группы по проверки караванов на МИ-8 и усилению экипажей МИ-24. Взвод размещался в 3-х МИ – 8. Один в резерве на аэродроме, два вылетали на караван. Одно отделение прикрывало, одно проверяло. Всё проходило довольно успешно.
А вот на МИ – 24 было сложнее. У духов появились «стингеры». Стали сбивать вертолеты. При падении летчикам приходилось отбиваться до прибытия помощи. В экипаж включали по одному десантнику. На МИ – 24 нет пассажирского сидения, только низкий грузовой отсек. Вертолет хорошо маневрирует. Во время первого полета меня кидало из угла в угол, я еле дотерпел до возвращения на аэродром. Летчикам наказал: - Еще одна болтанка, никто с вами летать не будет. После этого возили как в автобусе.
Поводилась крупная операция.
Форсируем реку Бронеотряд батальона остановился перед завалом. Впереди начиналось ущелье. Справа высокий горный подъём, слева речка и горы. Ушла 1 рота, вторая, Затем мы выдвинулись походной колонной. Ротой командовал Игнатьев. Мы шли с Мишей в голове и беседовали: - Завал дороги духи организовали не просто так. Будут встречать - У нас никакого прикрытия, идем походной колонной, вершины не занимаем.
Вдруг начался обстрел. Вокруг завизжали рикошетные пули. Рота рухнула на землю. Укрыться никакой возможности. Откуда ведут огонь непонятно. Я растерялся, несмотря на довольно приличный боевой опыт. Одно желание - провалиться в землю.
Миша первый взял себя в руки, поднялся и повел роту на подъём в гору. Стрельба на время прекратилась, у нас потерь не было. Вторая рота уходила влево наверх.
Координация подразделений была плохой. За время нашего подъёма 1 рота значительно продвинулась вперед и подошла близко к противнику. Наша рота и 2 рота вели огонь сверху и продвигались вперёд по хребтам.
Горный хребет прерывалась спуском, и внизу располагался дом, окруженный дувалом, откуда вели огонь. На время остановились. Я указал трассой гранатометчику огневую точку в доме. Ильин попал гранатой точно в окно. Рота спустилась, стала обходить дом. Мы с пулеметчиком Маниловым подошли к воротам. Я бросил Ф-1. Вошли. Во дворе лежат убитые куры. Никого не видно. В сарае послышались шорохи. Мануилов просадил очередью дверь. Открыли, там лежит убитый бык.
( После рейда я делал разбор, и сказал Маунуилову: - Не надо убивать скотину. На что он ответил: - Вы тоже всех кур перебили, когда бросили гранату.)
Мы подошли к 1 роте. На земле лежал убитый, прикрытый плащ палаткой. Возможно, погиб он от наших пуль. Недалеко на камне сидел командир полка Шпак.
Потом гнали банду. Они уходили через перевалы, а мы не могли за ними угнаться и отставали на 2 перевала, боеприпасы и мины мешали увеличению темпа движения.
Решили перекрыть перевал, на который выходил противник. Для этого послали двух сержантов с 1 роты с одним автоматом в кроссовках бегом вверх вперед. Они заняли высоту и начали обстреливать перевал. Духи замешкались. Нам хватило этого для выхода наверх. И они оказались пред нами. Мы отрыли огонь двумя ротами. Несколько человек успели уйти за перевал, но десяток остались лежать.
В рейдах батальон двигался вдоль долины. Роты распределялись уступом: одна впереди по хребту вершины, одна по склону, одна с отставанием по долине. Иногда рота распределялась повзводно по такой же схеме. Перед ночлегом менялись местами.
Рота спустилась в долину. Наступили сумерки. У нас было несколько пленных, один из них раненный. Во время боя он пытался отстреливаться. Его достали с АГСа. Граната попала точно в спину, но не взорвалась. Он потерял сознание.
Я взял в помощь одного человека. Сел МИ-8. Выгрузили боеприпасы. Толик Волошин прислал термос с горячей пищей. Стали загружать пленных. Летчик увидел раненного с торчащей гранатой, и отказался его принимать. Мой помощник разрядил автомат в голову раненного. Череп развалился пополам. Я его воспитывал: - Запомни, мы не убийцы, мы солдаты.
Рота двигалась в боевом порядке по склону. Из посадки послышались выстрелы в нашем направлении. Не останавливаясь, мы стали вести огонь. Сержант на левом фланге упал. (Фамилию не помню, сослуживцы говорят,- Андрей. Он прибыл накануне из учебки. Высокого роста, крепкий.) Подбежали с Игнатьевым к нему. - Что случилось? - Живот Расстегнули комбез. Под тельником капелька крови. Вызвали вертолет. ( Через несколько месяцев он скончался во время очередной операции в Ташкентском госпитале, в списках погибших не значится)
Неделю прочесывали местность. Я с взводом в этот день двигался по хребту. Измотались окончательно. В дозоре на удалении зрительной связи шел с-т. Бушин. Горный хребет резко поднимался вверх. Бушин скрылся наверху. Мы обошли высоту. Я объявил привал. Бушина не было. Послал пулеметчика Сагадиева найти Бушина. Он ушел. Через некоторое время появляется Бушин: - Где Сагадиев? - Не видел.
Начинается стрельба. Мы рванулись обратно. Расположились к бою. Сагадиев сидел за большим камнем и вел огонь из пулемета. Голень у него была простреляна. Пришлось разрезать сапог. Перевязал. Сделал укол в бедро. Сагадиев указал на огневую точку противника. Я показал трассой гранатометчику цель. Ильин сделал хороший выстрел из РПГ- 16. Потом по рации сообщил обстановку. Игнатьев дал команду спускаться. Район начинали бомбить вертолеты. Санинструктор (Варфоломеев) организовал спуск раненого к вертолету на лямках
Сагадиева доставили в медсанбат. После возвращения на базу захожу забирать автомат и бронежилет. Ко мне подошел хирург: - Твой парень? У него самострел. Стрелял в упор. Через некоторое время Сагадиев вернулся в роту. Подошел ко мне: - Переведите меня в другую роту.
С трудом удалось уговорить начальника ПХД Волошина забрать Сагадиева на кухню. ( Как мне недавно рассказал Дима Светлаков - заместитель командира 2 взвода, Сагадиев через год вернулся в роту и неплохо воевал, получил орден)
Взвод двигался по долине вместе с управлением батальона. Сложный горный массив. Долина была узкой, а горные хребты уходили в сторону. Все, кто двигался по вершинам, оказались на значительном удалении от нас. И мы остались без прикрытия сверху. На небольшой возвышенности в скале была видна деревянная дверь.
Комбат Станкевич послал меня проверить. Я подошел к двери. Отстрелили замок. Зашли внутрь. У сержантов были фонарики. Ничего не обнаружили. Но стена была выложена, свежей кладкой. Раствор еще не засох. Толкнули, она рухнула.
Вниз спускался коридор, уставленный сундуками. Мы достали несколько штук. Гранатометчики из пистолетов отстреливали замки. В сундуках были фотографии, бумаги с гербами «братьев мусульман» и различные украшения
Вдруг в наушниках рации послышалась интенсивная стрельба. Я запросил обстановку. Никто не отвечает. Мы стали выходить из пещеры. На выходе кроны деревьев закрывали обзор. Кругом поднимались фонтанчики пыли от пуль. Где противник не понятно.
Я не давал никакой команды. Каждый действовал по-своему усмотрению. Мы с Ильиным выбежали прямо на открытую местность. Расположились за большим камнем. С вершины вели огонь из винтовок несколько духов, но прицелиться по ним не было возможности. Они выпрыгивали в разных местах сколы, делали по одному выстрелу и исчезали.
В это время (по рассказу Варфоламеева) Станкевич с управлением батальона и частью моего взвода находился напротив пулеметной точки духов. Решил броском подойти ближе. Поднял всех в атаку. Пулеметная очередь пробила ему обе руки и грудь. Пулеметчика забили массивным огнем. Варфоламеев уложил раненного комбата на мой надувной матрас. Вертолетом отправили на базу.
В этом ущелье закончился бой. Отправляем раненого комбата.
Батальон шел бронеотрядом. Впереди ехала рота афганцев на ЗИЛ 157. Машина упала с моста в реку, и торчали колеса. Зам. комбата Войцеховский подбежал к берегу и стал скидывать амуницию. Я подошел и спросил: - Поплывешь? Давай вдвоём.
Он взял нож в зубы, и мы подплыли к машине. Сначала он разрезал тент под водой. Потом надо было добраться до кабины. Я уперся спиной в борт и стал двумя ногами отжимать дверь. Сильный поток закрывал её. Вадим вытолкнул всех из кабины. Я порвал связку на колене, которая была повреждена. Вадим подстраховал, чтобы меня не придавило дверью.
Заметка в газете от 26 июня 1980 г.
Рота выдвигалась маршем в направлении гор. Впереди виноградные поля, разграниченные камнями. Операцию проводили лично множество начальников. Командование ротой взял на себя пришедший в полк с академии майор Попов. До подножья гор можно было спокойно пройти маршем. Однако начались маневры, как в академии на тактических занятиях. Рота бежала с полной выкладкой и запасом мин. Неоднократно разворачивалась «к бою». Многие посбивали ноги. Гранатометчику Ильину пришлось вколоть обезболивающий укол.
Когда поднялись в горы, все начальники как всегда испарились. Надо было преследовать группу душманов, которая уходила, сил не было. Рота поднялась на вершину. Привал.
Мимо пролетела пара МИ-24. Они приняли нас за духов и пошли на боевой заход. Я пополз на четвереньках за каской, которая валялась в 3-х метрах, и кричал Игнатьеву: - Миша, факел! Игнатьев трясущимися руками не мог зажечь пирофакел. Наконец вырвался красный дым. Вертолет покачнулся и отвалил в сторону. Я встал и длинной трассирующей очередью указал направление противника. Вертолеты ушли. В этом же рейде вертолетчики ранили командира роты 357 полка в глаз. Привал на вершине горы.
В полку проводили перед рейдом занятие. Приехал генерал. Без погон, но весь в орденских планках. Суть его речи заключалась в том, что мы не умеем воевать. - Завтра я вам покажу, как надо воевать! С рассвета мы выехали в район. Колонна остановилась. На дороге подорванная БМД. По номеру видно, это наши коллеги из 345 полка. Собрали останки тел, сделали захоронение.
Кто-то сказал: - В машине пассажир. Я подошел к БМД, стукнул прикладом по броне. Показалась голова генерала. - Мы уходим. - Вы идите, сынки. А что он нам хотели показать, я так и не понял.
Вечером рота спустилась в долину. Остановились на берегу реки. Дали пару очередей из АГС по реке и наловили рыбы. Поужинали без соли. Ночь была безлунной. Полная темнота. Рота улеглась цепью вдоль берега реки. Мы с Игнатьевым лежа обсуждали предстоящий день.
Внезапно Миша вскочил, и поднял всю роту «к бою». На нас бегом бежала большая группа духов. Они не ожидали встречи и оказались в нашем кольце. Всех взяли в плен без единого выстрела. Несколько дней мы использовали их для переноски АГС и боеприпасов, потом сдали «церендою». В ноябре начальник медслужбы полка м-р Дасюк привез меня в кабульский госпиталь. Затем я получил направление на протезирование связок колена в Союз. Мне выдали отпускной и посадочный талон на самолет.
ИЛ-76 набирал высоту и сделал круг прямо над нашей ротой. Я смотрел на позиции 3 роты, даже слезы навернулись. Одним бортом со мной летел Толик Волошин. Он был в гражданке. В Ташкенте в Тузеле на военном аэродроме нас проверяла таможня. Ко мне не подошли, а у Толика забрали 2 кг. мумия. Он подошел ко мне и рассказал.
Я достал нунчаки - повоюем. Подошел к маленькому деревянному домику. За дверью таможня шумно делила награбленное добро. Постучал. Вышел высокий таможенник. - Мумиё верните. Тот без разговора принес сверток. Добрались до Москвы. Билеты проданы на неделю вперед. К кассам никто не подходит.
Толик даёт мне паспорт: - Давай ты в форме. Подхожу к кассе. Подаю паспорта. Кассирша смотрит на меня: - От туда? - От туда На аэродроме мы расстались. Толик домой. Я в госпиталь. В госпитале я получал письма от друзей.
