Здравствуй, Владимир. Я в Афганистане служил с 1982 по 1984 год. Мы могли с тобой пересечься или на аэродроме в Беларуссии в Орше (когда нас везли к самолёту -навстречу ехали отслужившие и кричали пожелания), или на аэродроме в Кабуле, когда шло награждение и я был в «роли Пончика», или уже в самой роте, когда меня распределили, в роте ещё кто-то был (если ты улетел первый, то отпадает). Учебку в Лосвидо закончил стрелком гранатометчиком. Покидал учебку без сожаления – вымуштрованный и прошедший «офицерскую горку» вдоль и поперёк (кто служил в Лосвидо, эту горку знает), но это отдельная история. В Кабуле, после распределения, попал в 6-ю роту. А потом начались суровые «духовские» будни, как у всех молодых. Порции «кашки-парашки» на вынос для уставших «дедушек», наряды по палатке, кипячение воды для чая с помощью бритв, стрельба сигарет, чистка трубы от солярной печки, макание рук в бочку с хлоркой, первые заболевшие желтухой (меня обошло), первые «шпагоглотатели» и прочая «лабудень». Я всё воспринимал иногда с юмором, иногда с пониманием. Я в то время не курил, но сигареты получал и когда к концу месяца у всех кончались сигареты, просили у меня, а я не различал по призывам – деду, черпаку, молодому (как-то было не принято так называть, это для дальнейшего разделения по понятиям). Ко мне «деды» относились «ровно», не напрягая, может потому что был с ними одногодок, зато черпаки обижались – их деды немного шугали, забывая про нас. Особенно «гоголем» ходили Саня «таблетка» и Заяц. С Боханом и Гайвалем я начинал ходить в дозоре, как гранатометчик, поэтому с ними были нормальные отношения. Остальные деды с трудом вспоминаются, может быть ещё Лисин, Осип, Индык из других взводов. Запомнились первые боевые недалеко от Кабула, вроде Пагман, как залезли на первую для меня горку, наверное метров 300, я думал, что всё - для меня наступил последний день жизни – чуть не «сдох». Потом была вторая, третья, когда наступила …дцатая, то как то даже и переставал ощущать когда открывалось второе дыхание, начинали подъем часов в 6 утра, а залезали часов в 12 ночи уже в покрытые снегом горы на 4400 (зачем так высоко?). Если только для того, чтобы держать перевал. В ноябре пришли взводные – в первый взвод Заика, Грицан, Тарасов. Ротным стал Одинцов. Тоже как и мы молодые, не обстрелянные, только после Рязани, только Одинцов где то дослужился до капитана. Замком роты Брайнин прилетел с нами из Лосвидо, ему было лет 30 и всё еще старлей, всё время в залётах с понижением звания, так наверное и уволился из армии старлеем. Он в «хороших» заварушках бывал, но видимо бог миловал, при мне даже не был ранен. Как ты понял погоду делали деды и замполит Мельниченко. Ещё фигурой был комбат Карпов, вот уж «индивид». То у него деды по грязи по пластунски ползают на плацу, за то, что в магазине в неурочное время в очереди стояли и покупки совершали, то АГЭЭСники и минометчики на боевых по снегу ползут до брони, за то что замешкались с посадкой, то «на сухую» заставлял бриться застроенный батальон, полчаса как спустившийся с гор и пробывший там две недели. Ну и летёхам тоже доставалось. Первый из лейтенантов погиб Тарасов. В январе 1983 в Бараки-Барак нас высаживали из вертолётов в горы, в снег по пояс и прямо на банду. Вертолетчики блажили нас, подгоняя, вертолет кружился вокруг оси лупя из пулемета, по снегу бежали духи, тоже стреляя во все стороны. Вообще была кутерьма. Духи рванули в гору и спрятались в камнях, тогда по ним стали стрелять из гранатомётов. Перебежав через перевал они нарвались на первый батальон, который высадили с той стороны горки. Тарасова, всего в крови, мы вчетвером метров 300 по пояс в снегу несли к вертолёту на плащ палатке, стараясь приподнять повыше, чтобы не ударить об валуны камней. Он жил ещё дней 10. И Мишка Буданцев был ранен в руку. Мишке предложили рассчитаться за всех и за себя с пойманным духом, но он, видимо от потери крови, промахнулся, тогда офицер зрелищно очередью духу «открыл черепушку». Поймали ещё человек 5. Они нам в гору тащили вещи, старались. Когда залезли в гору, их один из «дедов» из ПБСа «отпустил домой». Операция была недолгой, примерно неделю, но намерзлись, по ночам температура опускалась до -10. На последующих операциях в горах со снежным покровом выдавали черные очки, чтобы не нахвататься солнечных бликов от белого снега. Как-то незаметно прошли полгода – пару раз побывали в Джелалабаде, в Чарикаре, и др. местах. Ближе к весне бачата через проволоку стали бросать упаковки с героином и любопытным объяснять, как его правильно курить. Пошли первые героинщики-наркоманы. С одной стороны «косила» ряды желтуха, с другой наркоманы «косили» лишь бы не пойти на боевые. На боевых один раз видел как наш боец имитировал аппендицит, даже батальонный врач его не раскусил, на вертушке срочно отправили в госпиталь на операцию, а он прямо с вертолёта, не дожидаясь носилок, убежал. Через сутки выловили и отправили обратно к нам в горы, а он довольный, видимо уже употребил и успел затарится. Начали ходить в сопровождение «наливников» в Гардез и Газни. С полдороги передовали встречающим. На Гардез, буквально в 15 км. от Кабула, дорога километра 2 проходила вдоль речушки (в 150-и метрах) с естественными окопами. Духи буквально расстреливали колонны из всего из чего можно. Вся обочина усыпана остовами всевозможной техники и БТРы и КаМаЗы и др. Эти 2 км. колонна из «наливников» вперемежку с танками, БЭТЭРами и БМДшками неслись со скорость 60 км. одновременно «лупя» из всех орудий – курки через бойницы, операторы из своих КПВТэшек, особенно эффектно на полном ходу стреляли танки. На обратном пути с нами не связывались, но пробовали поймать на фугас. Так и подорвалась БМДшка с нашими. Погиб мл.сержант Дроздов, его завернуло в листы, вырвало щеку у черпака из 3-го взвода, такой рыжий весь конопатый, он так и не венулся из госпиталя. Остальные были контуженные. От машины осталась половинка, задней части небыло. После Тарасова 3-м взводом командовал лейтенант-«баламут». Один раз на Гардезской дороге когда подбили «наливник», по всем канонам боевого искусства развернул на духов три БМДшки и спешил курков и орал – «… вперед в атаку». Метров через 20 БМДшки завязли (духи пустили воду на поле). «Наливники» горят, «соляра» орет, их из под колес в БТРы тащат, духи стреляют, а тут ещё наших «конников» выручай. И что удивление без потерь, только несколько «соляриков» подраненных. Этот лейтенант, уже после моего увольнения, получил пулю в глаз, но остался жив. Ходили раз пять на караваны на пару-тройку суток, искали сбежавших соляриков, летали на Бамиан, вызволять тела погибших вертолётчиков. Попадали под обстрел наших вертолётчиков и «самолётчиков», артиллерии. На Чарикаре наблюдали как мотопехота собирала в плащ палатку остатки солдат (человек двадцать) от попадания снаряда от танка, зашли не на свою выделенную для «прочески» территорию – их вообще там не должно было быть. Один раз «попробовали», что такое разведка-боем. Наблюдатели, от комбата и выше, сидели на небольшой горке, для засекания огневых точек противника. А солдатня с летёхами 6-я и 5-я рота, дистанция 10 метров, сбежали с горки, растянулись в цепь и пошли в сторону небольшой высотки, до неё метров 300, где сидели духи. Прошли метров 100, духи открыли огонь. Мы залегли, отстреливаясь, пару человек было ранено. В такие моменты и приходит в голову разные мысли о бренности бытия и во сколько оценена наша жизнь. Погиб Кости Щукина земляк – Сергей Забаев из саперной роты. Шел впереди колонны наших танков. Мы с ним встретились, переговорили и он пошёл… через минуту сильнейший взрыв где то над головой. Сергей лежал на дороге вместе со своим напарником, у обоих осколками разворочена грудь. Они оба умерли в вертолёте при эвакуации в Кабул. А потом было ущелье, где погиб л-т Заика. Мы с Альгисом Бернотасом (ему до отправки домой оставалось пару недель) пошли в первый раз в замыкании, раньше ходили в дозоре, а тут в дозоре пошел первый взвод и мы решили отдохнуть. Но не тут то было. Человека три-четыре начали сдыхать – мы орали, матерились, уже что то за них тащили и отстали от основной роты метров на сто-двести. Тут и попали в засаду. Шли по пересохшему руслу реки, все попадали, до укрытия метров 40-50, но голову не поднимешь, в нагребённые вперед камни попадали пули, фонтанчики всё ближе к ногам, Альгис матерится, кричит мне «… не высовывайся, я тебя не потащу», мне трассер попал в бушлат, скатку на РД за головой - идет дым, поцарапало осколками из камней. Да и стрелять нельзя – впереди наши под самой горой, обязательно рикошет вернется. Кое как, когда «крокодилы» начали НУРСами крыть по горе, отошли в укрытие. Как потом рассказывали – духи нарыли в горе ходов, насверлили дыр и через эти дыры (у них всё ущелье как на ладони) расстреливали нас как в тире, а мы, с этой стороны, в эти дыры и попасть не могли. Заике пуля попала прямо в голову, он умер сразу. Потом когда гору начали окружать духи выползли из нор и бежали. Из штаба дивизии к нам прикрепили майора (потом подполковника) - особиста. Собирал какой то материал, в последствии оказалось, что писал книгу. Прибился сначала к нашей роте. На пару боевых сходил с нами. В зеленке кто то из бойцов из нежилого дома вышел с гроздью завяленного винограда, так он орал: «… мародеры, отнести и повесить на место». «И смех, и грех» с ним. Потом он с нами под устал, нас всё по горам гоняли на прикрытие (офицерье молодое - не вякнут), ему стало не интересно и он перебежал в первый батальон который ходил на проческу. И в основном его книга про бойцов 1-го батальона. Про нас так, вскользь. У меня на паре фотографиях он есть. О нем остались только позитивные воспоминания – сильно не мешался. Когда летели домой, он стоял на проверке, подошел ко мне, узнал, «шмонать» не стал, пожали друг другу руки, попрощались. Всю жизнь буду помнить – Хабибуллина Адиза Галимзяновича. Когда пришли молодые, он попал в моё отделение и я передал ему гранатомет, он тоже после учебки по специальности был гранатометчиком. Вместе ходили в дозоре. Когда начал «неизбежно» приближаться дембель нашего призыва, стали обкатывать в дозоре последующий призыв. Вот тогда и отправили в дозор Хаби, Красного и Кудиныча, а меня старшим брони. Рота улетела на вертушках, а броня сразу выдвинулась в район проведения операции. Выезжаем из Кабула - утро, прохладно, я на броне, встает солнце, и сразу, как-будто удар потока теплого воздуха, становится комфортно, но на душе почему-то какая-то тревога. Потом я понял почему – погибал мой младший товарищ. Как я понял, ему через ногу в живот зашла разрывная пуля. Вечная ему память. После возвращения домой посчитал, что на боевых я пробыл больше года, остальное в полку. Если учесть, что когда полк был на боевых одну роту оставляли в карауле, получается полк вообще не вылазил с боевых. Самые короткие операции были это сопровождения в Гардез и Газни, это где то около суток. А самая длинная была это Пандшер – 1,5 месяца. Это вообще отдельная история. 22 апреля должны были лететь домой, а 21-го нас загрузили в вертушки и в ущелье. Забрали в основном дембелей (уже гражданских, приказ давно вышел) и дембелей которые заступили после нас. Как в фильме – «В бой идут одни старики». Боевые были тяжелые, в основном подрывы и длительные переходы по горам. Население всё было выведено в Пакистан Несколько мобильных групп духов бегали по ущельям и устраивала засады, вырезали целые отделения пехоты. Через пару дней после гибели «Королевского» батальона мотострелков (около 120 человек убитых и раненых), мы всем 2-м батальоном Полтинника прошли по этой залитой кровью тропе, по всем правилам военного искусства, видимо была для кого-то показуха. 25 км. прошли на одном дыхании, с залезанием на горки для прикрытия. И только 6 рота без отставших, правда в высунутыми до пояса языками. В 4-й и 5-й роте офицеры автоматами долбили «сдыхающих» молодых. Я в почете у офицеров тоже не был. Некоторые из командиров забравшись на горку и наевшись холодной кашки из банки, уваливался спать, забыв про посты, на нас обижаясь, что при прочесывании не могут найти ничего ценного, по карте уводили куда то в сторону, во время стычек перестраховывались, да и много других за ними «непонятностей» было. В последние полгода пришел замполит – Тимур Соорамбаев. Где засада – он рядом, где тяжело он тут как тут, всё время в самой «жо..». Глядя на него я понял, какой должен быть русский офицер. Но таких за всю службу я встретил единицы. 7 июня, после Панджшера, на вертушках прилетели в полк. На плацу какой то заезжий артист пел и плясал, зрители – штабисты - аплодировали, а мы грязные и задро…. тащились мимо них в модуля. За полтора месяца упёрли у кого парадки, у кого знаки, деньги, вещи для дома. Ночью получили документы и рано утром, после «шмона», вылетели в Союз. За последнюю Панджшерскую операцию к наградам представили тех, кто оставался в полку, объясняя тем, что месяца через четыре, (когда придут награды), рота будет неплохо смотреться на смотрах, а тот кто улетает домой, они ни к чему. В последний год моей службы заметно возросло желание наживаться не только у рядового состава для покупки наркоты, но и среди офицерского. Продавали тушенку, обмундирование, оружие, всё что кто то покупал. Кто за деньги, кто за награды. Демобилизовались со службы кладовщики в сержантских званиях и с наградами, штабисты чуть ли не «полные кавалеры», но это то же отдельная история и уже многими описанная. Просто обидно за тех ребят, которые действительно их заслужили – Альгис так и дембельнулся без награды, хотя участвовал во всех боевых и даже подорвался на мине, с переломом ноги, удачно выпнув её. Могу сказать одно – наш призыв не посрамил чести Шестой роты. Умирали, сдыхали на переходах, падали, но снова поднимались и шли, и выполняли на нас возложенные задачи - за себя, за погибших до нас, при нас. Было всё – и кровь, и пот, и слёзы. Но никогда и ни о чём мы не жалели, считая, что всё, что с нами происходит это для безопасности и «мирного неба» для наших родителей, наших братьев и сестер, наших друзей и подруг. И каждую ночь, на боевых, смотрели на небо и среди миллиона звезд находили Полярную, строго на севере, там где был наш ДОМ и РОДИНА. Вот вкратце и всё. Если начинать всё вспоминать, то ловишь себя на мысли, неужели это было, было со мной, и не начинаю ли я привирать? Нет, это всё Было. $IMAGE1-офицеры 6 ПДР Снизу л-нты Грициан,Тарасов(погиб),Заика(погиб) -Панжшер -напоролись! -возле клуба Полтинника!
Привет,Андрей.Прочитал,твою жизнь в 6 роте,и хоть служил ты после меня,НИЧЕГО не изменилось...ты вспомнил мою службу!Как похожи наши жизни в полтинике,жизни простых мальчишек,волею судьбы заброшенных в эту далекую и главное абсолютно чужую для нас всех страну.Спасибо за честность,спустя время трудно сохранить ту реальность,в которой мы побывали.Мне часто кажется,что я сам не был в Афгане,а как будто был вместо меня кто-то другой,а я просто смотрел фильм про этого человека. А награды-это не главное,главная моя награда-это жизнь,которая продолжается,мои дети,моя семья,мои друзья...Время стирает многое из нашей памяти,но, увы, не войну.
А мой призыв как раз между вами был, так что я знаю и Серёгу Меметова и Володю Бродюка и других ребят их призыва (дедов) и Андрея Симонова, Валеру Колесникова, Серёгу Огородникова и др. Бродюк передал мне ящик из под гранат с документами комсорга роты, а я, когда на БМД сел, передал его Андрею Симонову (вот какие совпадения, мы сейчас все здесь), так что знаю вас всех. Да, вроде ничего и не менялось, но по деталям изменения были, и, думаю, с каждым годом всё больше, только ребята не менялись, да, мы просто выполняли свой долг и были уверены, что так нужно. И, думаю, все мы, пришедшие с войны, ещё долго воевали хотя бы во сне...
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
